Меня пригласили 4 марта в Общественную Палату на нулевое чтение федерального закона о кибердружинах.
Мои комментарии к этому закону с точки зрения блогера и публициста:
Основная масса моего материала выходит в американском журнале The Unz Review. Я пишу на многие темы, в том числе и о России. Пишу, в основном, с положительной точки зрения – то есть, с реалистической, а не пропагандистской: Нет, у либеральной оппозиции нет массовой поддержки; Нет, Россия не “вымирает” в демографическом плане год за годом; нет, злые русские не “репрессирует” свободолюбивых крымчан. В связи с моей репатрией в Россию в 2016 году, после того как я жил на Западе с шестилетнего возраста, меня сложно обвинить в недостатке русофилии. Но бороться с русофобскими мифами о России для Западной аудитории – это не означает оправдывать произвольные законы по отношению к российским гражданам. Этим я определенно не буду заниматься, тем более на русском языке и для российской аудитории.
Итак, подойдем к обсуждению потенциальных проблем к которым может привести этот закон:
(1) Не описаны планы для тренировки и психологической поддержки кибердружин.
Согласен с участником Урваном Парфентьевым, что отсутствие тренинга приведет к большому количество ложных оповещений, что будет тратить время и ресурсы Роскомнадзора. Тем временем, отсутствие качественной психологической поддержки создаст риск “радикализации” среди самих кибердружинников (в журнале Verge недавно была статья о модераторах Фейсбука, страдающих от последствий своей работы; например, один из них начал сомневаться в реальности Холокоста после чересчур глубокого “ознакомления” с неонацистскими сообществами).
(2) Не описан механизм, который будет гарантировать идеологическую беспристрастность этих кибердружин.
Таким образом, как многие участники дискуссии отметили, можно предвидеть, что эти кибердружины будут использованы как оружие против тех или иных политических групп, вместо пресечения настоящего экстремизма (например, вербовку в ИГИЛ, или другие террористические организации, запрещенные в РФ).
(3) Денежные вознаграждения создают порочные стимулы.
Статья 18 законопроекта предоставляет местным госорганам и органам местного самоуправления право осуществлять “материальное стимулирование деятельности кибердружин”. Это не только еще больше усугубляет вышеуказанные проблемы, но также создает широкое поле для махинаций и распилов. Более того, так как премии кибердружинников, вероятно, будут зависеть от выполнения КПИ, которые будут расти год за годом, это будет натурально стимулировать формирование палочных систем.
Как отметил Валерий Фадеев и некоторые другие участники, такая динамика уже прослеживалась в применении Статьи 282 (вот, например, прекрасная статья Анны Сарухановой об этом: «Молодой, горячий, думал, что буду ваххабитов крутить». Рассказ бывшего оперативника Центра «Э»). В конечном итоге, это дошло до такого абсурда – с привлечением за лайки, репосты, штрафы за сравнение картинок зигующего Гитлера с аналогичной картинкой Сталина, и т.д., – что Статья 282 стала посмешищем и ее пришлось смягчать. Предлагаемый закон о кибердружинниках открывает окно для создания не одной, а нескольких десятков таких порочных спиралей.
(4) Проблема, может быть, не столько в отсутствии зарегистрованных кибердружин, сколько во взаимоотношениях правоохранительных органах с онлайн сетями.
Один пример: Было одно такое чеченское ВК-сообщество, “Карфаген”, занималось самым прямым преследованием и домогательством в отношении мусульманок, имеющих романтические отношения с “неверными”. Оно также распространяло пропаганду радикального исламизма, т.н. “убийства чести”, и лютой русофобии (русские, по словам одного из участников, “детей зачинают в туалетах клуба”). Это сообщество просуществовало почти год и набрало 50,000 подписчиков к моменту своего закрытия, и даже это произошло только после того как Медуза начала публиковать англоязычные тексты про этот ресурс. Никакие кибердружины не нужны, чтобы заметить явление такого масштаба – проблема явно с соцсетями.
(5) Проблема западной “дезинформации” существует, но не понятно, чем кибердружинники смогут помочь ее устранить.
В целом, я согласен, что западные страны не являются доброжелательными к России, и что западные СМИ более-менее систематически врут про российские реалии.
Но не надо все это смешивать в одну кашу.
Александр Малькевич привел пример Франции, где законы якобы еще более суровые по отношению к Интернету. Мое возражение – там сейчас также происходят массовые популистские протесты “желтых жилетов” против Макрона. Нам что, тоже стоит перенимать этот опыт? Ну а если идти по стопам идолопоклонничества перед Западом, зачем ориентироваться именно на Францию а не на, скажем, США? Никаких кибердружин или законов против “разжигания ненавести” / “хейт спича” там нет, но каким-то образом, общество не рухнуло, экстремисты сами себе портят репутацию в прямой зависимости от уровня неадекватности своих высказываний, и общественное мнение заставляет соцсети поддерживать некие моральные стандарты на своих платформах без государственного давления (здесь можно вспомнить известные слова Пелевина про открытое общество). Надеюсь, что когда-нибудь наступит день, когда российская власть тоже воспримет наш “глубинный народ” как партнера, а не как потенциального диверсанта, в продвижении интересов, репутации, и суверенитета России.
Некоторые участники пожаловались, что Фейсбук цензурирует видных российских патриотов и националистов. Это, конечно, проблема – я сам вижу, как Егор Холмогоров, Дмитрий Стешин, и Александр Чаленко постоянно меняют профили. Но вот я не понимаю, что именно кибердружинники могут сделать с тем факте, что модераторы русского Фейсбука – это люди в дублинском офисе соцсети, которые группой фотографируются вместе с украинским флагом с надписью “Україно, ми з тобою”. Здесь надо выяснить отношения с Фейсбуком впрямую, со стороны самой власти – на языке штрафов и блокировок – а не через кибердружинников, которых сам Фейсбук тут же и забанит.
Я согласен, что большинство западных журналистов и редакторов отрицательно настроены против России, и что многое из того, что они пишут – заблуждения, ложь, и клевета. Я сам на протяжении более десяти лет выявляю подобные примеры. Какой смысл их блокировать и таким образом придавать им ореол легитимности, как это делалось в СССР? Ведь существует медиа-проект Иносми, который наоборот переводит статьи из западной прессы – в том числе самые безумные и сумасбродные – для того, чтобы читатели смогли их “продегустировать”. Судя по комментариям к ним, этот проект наверняка сыграл значительную роль в превращение огромного количества молодых, аполичных и западно-настроенных людей в суровых анти-западников и национал-патриотов.
И чего с этим в принципе могут сделать кибердружины? Находить и тыкать пальцы на особо одиозные статьи про Россию? Этим и так многие занимаются, с удовольствием и бесплатно. Менять ситуацию? Каким образом? Вступать в полемику с этими журналистами, опровергать их фактами, статистикой, и т.д.? Для этого нужны настоящие эксперты, англоговорящие. А то что выйдет именно от этого закона, как отметил участник Андрей Шмидт, это очередная серия статей и передач про новую армию троллей и ботов Путина.
Очернение России в западных СМИ – настоящая проблема, с которой надо активно бороться. Можно создавать мозговые центры – например вроде российского аналога еврейской Антидиффамационной Лиги – которые будут, привлекая англоговорящих экспертов, активно бороться с проявлением русофобии за границей. Также можно перенять китайский опыт, составляя закрытую базу данных на особо одиозных западных пропагандистов и тихо отказывать им в выдаче виз. Но какую роль в этом очень полезном и нужном деле может сыграть очередной непродуманный и де-факто репрессивный к россиянам закон, мне так и непонятно.
